Н.В. Никитин родился в городе Тобольске. Он прожил нелегкую трудовые
жизнь, наполненную частыми и резкими переменами. Когда Николаю было всего
17 лет (в 1924г.), незадолго перед окончанием школы, его в тайге укусила
змея в ногу ниже голени. Это несчастье отложило свой печальный след на
всю его жизнь.
После успешного окончания школы с хорошей "характеристикой - - рекомендацией",
молодого Никитина приняли в Томский технологический институт. Там он впервые
познакомился с курсом лекций по "Технологии железобетона". Следует отметить,
что искусственный материал ''железобетон" в современном представлении во
многом отличается от того строительного материала, подобие которого было
широко известно еще в Древнем Риме и даже раньше. О нем неоднократно забывали
в прошлом древние цивилизации и этот универсальный материал многократно
"открывали" вновь, каждый раз совершенствуя его качество.
Еще будучи студентом, Н.В. Никитин принимал активное участие в расчетах
армированных конструкций опор, балок и плит. Он занимался разработкой методики
расчета рамных конструкций гражданских и промышленных объектов. После окончания
архитектурною отделения строительного факультета Томского технологического
института в 1930г. началась его трудовая жизнь на строительстве ряда объектов
в Сибири. Уже в те далекие годы его творческий подход к решению многих
инженерных задач отличало нестандартное мышление и критическая оценка конструктивных
решений.
В начале 30-х годов Н.В. Никитин познакомился с Юрием Васильевичем Кондратюком,
весьма необычным, одаренным человеком того времени, который в глубинке
занимался разработкой проектов, расчетов и изобретением механизмов, начиная
от элеваторов, шахтных копров и до расчетов траекторий космических кораблей
для межпланетных полетов.
В 1932г. после объявления Наркоматом тяжелой промышленности и энергетики
открытого конкурса на проект мощной ветроэлектростанции в Крыму, которую
намечали построить на вершине горы Ай-Петри, по приглашению Юрия Васильевича
Кондратюка, Николай Васильевич приехал в Москву. Вскоре вся проектная группа
специалистов отправилась в Крым на разработку и реализацию проекта на месте
строительства.
Архитектурный образ Крымской Ветроэлектростанции (ВЭС) созданный с участием
Н.В. Никитина был очень лаконичен, оригинален и выглядел весьма современным.
Он получил первую премию. ВЭС напоминала могучий двухмоторный самолет,
парящий над землей, как бы повернутый из горизонтальной в вертикальную
плоскость. Вращением своих двух мощных винтов, установленных на разных
уровнях, электростанция создавала большое (по тем временам) количество
электроэнергии, так необходимой для освещения городов и лазурного побережья
Крыма.
Набросок Крымской ветряной электростанции (ВЭС) проектной высотой 165 м. Рисунок Н. В.Никитина.
На этом объекте Н.В. Никитин впервые приступил к разработке ряда основополагающих
теорий и расчетов конструкций для сооружений башенного типа, в том числе
исследованию статического и динамического воздействия ветровой нагрузки
на высотное гибкое сооружение. Были продуманы вопросы практического применения
высокоармированных железобетонных конструкций, основных несущих элементов
узлов, в том числе и основы их возведения в скользящей опалубке.
По целому ряду причин реальный проект ВЭС в то время не был реализован,
однако теоретические предпосылки, некоторые особенности теории расчета
высотных башенных сооружения на воздействие статических и динамических
нагрузок, необходимость учета гармонических колебаний и целый ряд других
проблем, легли в последующем в основу расчета Останкинской телевизионной
башни, значительно большей высоты, чем проект Крымской ВЭС.
Николай Васильевич много и упорно работал в период Отечественной войны,
участвуя в разработке проектов восстановления перемещенных на восток фабрик
и заводов, продукция которых была так необходима для фронта.
И послевоенные годы также были не из легких. Необходимо было восстанавливать
города, заводы и промышленные объекты, в короткий срок построить миллионы
квадратных метров жилых и производственных площадей. А это можно было сделать
лишь на индустриальной основе с применением новых методов строительства
и с использованием заводских железобетонных элементов - плит, балок и ферм
различных типовых пролетов и размеров. Николай Васильевич принимает активное
участие в этом весьма важном деле и за разработку проекта монолитных "шедовых"
конструкций для промышленных зданий получил высокую государственную премию
- звание Лауреата Сталинской (Государственной) премии. Он имел также правительственные
награды.
В последующие годы Н.В. Никитин принимал непосредственное участие в
проектировании и разработках конструктивных схем сооружений, ранее не встречавшихся
в мировой практике строительства уникальных объектов.
В 1945 году началось строительство здания МГУ на Ленинских горах. Как главный конструктор Промстройпроекта, Никитин принимал участие в его возведении. Более того, никитинские коробчатые фундаменты подводились под все шесть высотных зданий Москвы. Но позже, разрабатывая башенную структуру Дворца науки и культуры в Варшаве, вместо коробчатого фундамента Никитин уже применил мощную, предварительно напряженную железобетонную плиту, на которую монтировался квадратный каркас башни.
В этом проекте Никитин сумел повысить допустимые пределы жестких связей и соединить центр жесткости всей конструкции дворца с органично распределенными по всем узловым точкам здания нагрузками. Дворец-башня напоминает лестницу, своими уступами, как ступенями, устремленную в "поднебесную". Принципиально новая коробчатая система связей с квадратным основанием в нижней части, опирающаяся на четыре угловых пилона, также рассматривалась в качестве первоначального варианта основания телебашни в Останкино.
За активное участие во внедрении новых методов строительства с использованием заводских железобетонных элементов – плит, балок, ферм различных типовых пролетов и за разработку проекта монолитных "шедовых" конструкций для промышленных Н.В. Никитин в составе творческого коллектива был удостоен звания лауреата Сталинской (впоследствии – Государственной) премии. Он имел также многочисленные правительственные награды.
В 1957 г. Николай Васильевич Никитин стал главным конструктором Моспроекта, членом-корреспондентом Академии строительства и архитектуры. В последующие годы Н.В. Никитин принимал непосредственное участие в проектировании и разработках конструктивных схем сооружений, ранее не встречавшихся в мировой практике строительства уникальных объектов. Его идеи и конструкторские разработки применялись при сооружении грандиозного монумента "Родина-мать" на Мамаевом кургане в Волгограде и целом ряде других объектов.
Следует отметить необычайно широкий крут его творческих интересов во
всех областях строительной науки и техники.Но главным образом, имя Николая Васильевича Никитина неразрывно связано
с созданием Останкинской телевизионной башни, получившей высокую оценку
и всемирное признание. Впервые в СССР, в 1967 г. была построена башня,
которая по своей высоте почти в два раза превысила всемирно известную башню
Эйфеля в Париже. Об этом проекте написана статья, которая с энтузиазмом
была воспринята многими специалистами на очередной сессии Международной
Федерации по предварительно напряженному железобетону (ФИП) в 1966 г. Авторскому
коллективу под руководством Н.В. Никитина, в который входили Б.А. Злобин,
М.А. Шкуд, Д.И. Бурдин и Л.Н. Щипакин за проект железобетонной предварительно
напряженной телебашни в Останкино, была присуждена Ленинская премия в области
строительства за 1990 год.
Останкинская телебашня-это главный центр радиотелевизионного вещания
в Москве и России, который является самым крупным многопрофильным предприятием,
располагающим мощным технологическим оборудованием, обеспечивающим трансляцию
9 программ радио и 11 каналов телевидения по разветвленным радиорелейным
линиям и системам космической связи. Останкинская телебашня пользуется
большой популярностью среди специалистов, москвичей и многочисленных туристов,
приезжающих в столицу со всех стран мира.
К 30-летию успешной эксплуатации Останкинской телебашни написано и опубликовано
десятки статей, о ней
написана книга - "Самая высокая телебашня в Европе", которую можно
купить на телебашне по адресу: Москва, ул. Академика Королева, д.15.(Телеф.
для справок 283-43-90 или 282-43-40).
Будучи гениальным талантливым конструктором, Н.В. Никитин щедро и широко
делился своими знаниями со многими специалистами, работающими в области
строительства высотных сооружений.К нему приезжали за консультациями многочисленные
группы из Японии, которые намеревались построить город-башню высотой 4
км. У Н.В. Никитина были специалисты - проектанты из Канады, которые разрабатывали
проект железобетонной телебашни высотой 350 м, а фактически, после встречи
с Николаем Васильевичем, увеличили ее высоту до 553 м, всего на 13 м выше
нашей Останкинской телебашни. Во время строительства телебашни в Останкино
Н.В. Никитин принимал многочисленные группы специалистов из ближнего и
дальнего зарубежья, щедро делясь с ними богатым опытом строительства.
Специалисты Государственного специализированного проектного института
(ГСПИ-РТ), которые запроектировали десятки различных радиотелевизионных
башен по всей нашей стране, отмечали, что железобетонные башни в г.г. Таллинне,
Вильнюсе, Баку, Новороссийске и других, являются как бы вторым поколение
башен. Они запроектированы и построены с учетом расчетно-теоретических
предпосылок и проектных разработок, которые в свое время были осуществлены
под руководством Н.В.Никитина и успешно внедрены при строительстве Останкинской
телебашни высотой 540 метров.
Н.В. Никитин принимал активное участие в работе ряда зарубежных симпозиумов,
конференций и конгрессов, посвященных высотным сооружениям, достойно представляя
и защищая приоритет советской науки и строительной техники того времени.
Он удостоен целого ряда правительственных наград, награжден Государственной
и Ленинской премиями, имел звание профессора, доктора технических наук,
Заслуженного строителя РСФСР. Его последователи успешно трудятся в АО ЦНИИЭП
имени архитектора Б.С. Мезенцева, где он работал многие годы, и где с благодарностью
помнят о нем.
Менее известны другие уникальные проекты Н.В. Никитина в области строительных конструкций: всех «сталинских» высоток, Мемориала в Ульяновске, дворца Культуры и науки в Варшаве, здания Совмина в Ташкенте, неосуществленного Дворца Советов в Москве и множества других.
Идеи Н.В. Никитина в области строительной техники, индустриализации промышленного и гражданского строительства, новые методы расчета строительных конструкций, исследования конструктивных схем сооружений и поиски рациональных конструктивных форм, не известных ранее в мировой практике, работы по теории железобетона и динамике сооружений являются этапами в развитии отечественной строительной науки и техники. Причастность к решению наиболее важных строительных проблем и сами работы Н.В. Никитина оказали большое влияние на формирование отечественной инженерной школы.
Работы Н.В. Никитина по высотному строительству в Москве продолжают его ученики. Они осуществляют создание «Центра-Сити», многих других высотных зданий, украсивших столицу в последние годы. Сам Н.В. Никитин успел рассчитать возможность построения небоскреба высотой в тысячу метров (именно на такую высоту собираются поднять новые небоскребы в США на месте башен Всемирной торговой организации).
Инженер-конструктор Н.В. Никитин намного обогнал свое время не только в задуманном, но и осуществленном. Однако, имя великого созидателя, в шестидесятые-семидесятые годы прошлого столетия удивлявшего мир, сегодня незаслуженно забыто. Даже в Москве, где он самоотверженно работал большую часть своей жизни, его именем не названа ни одна улица, нет памятных мест, связанных с его именем… Нет даже мемориальной доски на доме, в котором он жил. В разные годы соратниками поднимался вопрос о присвоении (по традиции) Останкинской башне имени ее автора, но и это предложение осталось неосуществленным.
Умер Н.В. Никитин 3-го марта 1973г. и похоронен на Новодевичьем кладбище.
СТАТЬЯ
И ИНТЕРВЬЮ С Н.В. НИКИТИНЫМ
Случайный высотник
Как-то так получилось, что познакомился я с
Никитиным всего-то за год до его кончины, когда он уже был и лауреатом
Ленинской и Государственной премий, орденоносцем и автором проекта построенной
к тому времени Останкинской телебашни, самого высокого тогда сооружения в мире.
О нем уже много было написано восторженных слов, вернее - о самом главном
проекте жизни, об этой самой башне, и о других стройках, в которых он принимал
участие: Дома культуры и науки в Варшаве, Московского государственного
университета на Ленинских горах, монумента Матери-Родине на Мамаевом кургане в
Волгограде и многих других, уже введенных в строй проектов или только существовавших
в кальках, но так и не осуществленных, бывших по своим размерам и значению не
менее грандиозными.
Поэтому и сам он представлялся под стать этим
проектам, если не столь внушительных размеров, то уж во всяком случае,
значительным видом своим, манерой поведения. Ведь очень часто дела человека
невольно переносишь и на него самого. Хотя это не всегда совпадает.
Действительность оказалась несколько отличной от
той, что нарисовало воображение. Не то, чтобы совершенно не соответствовала
моим представлениям - просто она была другой. Даже вид учреждения, где он тогда
работал, не соответствовал своему звучному имени: Управление строительства
спортивных и зрелищных сооружений Москвы. На самом деле это было унылое
приземистое неказистое зданьице в один или два этажа (сейчас даже не помню
точно), которое стояло вдоль улицы Кирова между Кисельным переулком и
Сретенским бульваром, как раз напротив Главпочтамта. Вскоре после нашей встречи
его снесли и на много лет поставили зеленый деревянный забор, который должен был
показывать прохожим, что за ним что-то строится, хотя на самом деле ничего не
строилось, но так уж было принято.
Кабинет Никитина напоминал прорабскую на
какой-нибудь заурядной стройке, куда приходят на текущие совещания, где
подписывают наряды и выбивают хорошие процентовки. Средних размеров комната с
простыми шкафами для бумаг, незатейливым рабочим столом и стульями. Никаких
излишеств, никакого показного богатства - все рассчитано на деловое общение,
обмен мнениями и быстрое совещание по текущим вопросам. Поговорили о насущном -
и за работу.
Хозяин держался естественно. Сказать, что он
выявил радость в связи с моим визитом - было бы преувеличением, хотя встретил
он меня вполне благожелательно, готовый ответить на все интересующие вопросы.
Можно сказать, с пониманием того, что у журналиста такая работа и что ему
требуется помощь, вот он и помогал.
Внешне Никитин выглядел не то чтобы суровым -
скорее человеком серьезным. Но это относилось не только к посетителю, но, как я
позже понял, и к самому себе.
Естественно, мой первый вопрос касался его
"высотной" ориентации, приверженности к высотному проектированию.
- Это случайно так совпало, - поправил меня
Николай Васильевич. - Меня всю жизнь интересовал по-настоящему только
железобетон. Его поведение в разных условиях строительства. А во всех этих
высотных сооружениях железобетон использовался. Так что меня приглашали принять
участие в проектах как специалиста по этому материалу. Ну и еще как спеца по
ветровым нагрузкам - очень сложной проблеме в таком строительстве.
- Но все-таки как-то так получалось, что в
первую очередь обращались к вам, а не к какому-то другому
"железобетонщику" или "высотнику". Вот и японцы, когда
собрались строить супервысотную телевизионную опору, вас попросили поработать над
таким проектом. А здание в триста этажей!..
- И, тем не менее, меня всегда интересовал в
жизни только бетон, а все остальное было производное от него. Это очень
интересный материал. В нем еще скрыто для меня столько неясного, хотя сорок
пять лет жизни я отдал проектированию сооружений из него.
Вообще я должен сказать, что в жизни многое
происходит случайно. Вот тоже здание в триста этажей. Пришел как-то
корреспондент и давай просто жилы тянуть, что, мол, нового придумали. Я
крепился-крепился и, в конце концов, рассказал об этом здании в триста этажей.
Между прочим, в нем нет ничего сенсационного или сверхъестественного. Все
просто и объяснимо: все хотят жить в центре городов, поближе к работе,
магазинам, увеселительным заведениям и так далее. Нынешние мегаполисы разрослись
в ширину, достигли невероятных размеров и уже не отвечают многим требованиям
жителей. А вот в такой башне, вернее, доме-башне, можно сразу разместить и
офисы, и жилые квартиры, и рестораны, и магазины, и спортивные залы, и гаражи
для личных автомобилей - все. Не надо далеко ходить на работу, ни отдыхать, ни
за покупками - все под рукой, все рядом. Очень удобно. Тем более, что
современные материалы разрешают строить такие сооружения...
- Это будет ваш любимый бетон?
- Нет. Во всяком случае, бетон будет использоваться
в самых небольших количествах, там, где без него нельзя обойтись. А в основном
это здание будет сооружено из легких металлических панелей, стекла и пластиков,
композитных материалов. Все должно быть прочным, легким. Короче, доказать, что
такое строительство необходимо и возможно, совсем не трудно. В нем нет фантазий
- чистый прагматизм. И если журналисты видят в таком сооружении что-то
особенное, сенсационное, то строители и конструкторы - только продолжение
поиска своих предшественников. На новом уровне, разумеется.
К слову сказать, если присмотреться к разного
рода новинкам, то легко увидеть преемственность, развитие идеи, аналогию того,
что было использовано ранее. Вот в старые, еще дореволюционные, времена строили
дома по очень разумной и простой схеме: две стены наружу, две - внутри, а между
ними - перегородки. Время от времени эти поперечные перегородки можно было
перестраивать, перемещать, превращая помещение то в деловое учреждение, то в
гостиницу, то в жилое помещение. За свою жизнь они много раз менялись
функционально, но всегда оставались в одних и тех же стенах. Менялась начинка,
а сам дом оставался внешне нетронутым.
Вот и огромное здание на триста этажей можно
будет перекраивать под самые разные функции, оставляя его все тем же самым. Так
что напрасно мы стремимся к оригинальности ради самой оригинальности. Аналогия
может дать много полезного.
- А Останкинскую телебашню вы проектировали
по аналогии или все-таки придумали от начала до конца? - не удержался я от
вопроса.
- Можно сказать, там было и то, и другое.
Незадолго перед тем, как я попал на обсуждение проектов строительства
телевизионной опоры, я был в командировке в германском городе Штутгарте и видел
тамошнюю телевизионную вышку. Построена она была из железобетона, чем, собственно,
и привлекла мое внимание. В ней все было понятно: как работает каждый элемент,
как распределены нагрузки и прочее. Я прикинул прямо там же, в кафе, что
подобную можно было построить и большей высоты. Не как штудгартская - всего 210
метров, а метров на пятьсот и даже больше. Так что, когда шло обсуждение и
предлагались самые фантастические варианты вплоть до того, что вышку замышляли
построить наклонной из стали, я высказался за железобетонный вертикальный
вариант...
- А наклонная могла быть построена?
- Конечно, можно было построить и такую, но она
занимала бы огромную площадь, и при эксплуатации возникли бы дополнительные
сложности. Так что мой вариант показался всем предпочтительней, и мне сразу
предложили в недельный срок представить уже более менее обоснованный проект. Я
его представил, по нему и стали работать. Журналисты выжали из этой детали
сенсацию. Они почему-то не учитывали, что эту башню - вернее, как она может
выглядеть, как должна строиться - я уже давно выносил в своих мыслях и набросках.
Просто так, для души. Оставалось перенести эти мысли на ватман...
- Но разница в высоте - 210 и 535 метров -
все-таки налагала свои особенности. Не думаю, что это была прямая аналогия,
простое увеличение в два с половиной раза...
- Разумеется, это не было повторением, только в
несколько иных масштабах. Пришлось вести новые расчеты. Но я говорю о принципе
построения. Тут речь идет об аналогии не как о слепом повторении, а как об
использовании уже найденного, опираясь на которое, можно было бы идти дальше.
Между прочим, можно в качестве примера привести
историю с радиовышкой, которая была построена по проекту инженера Шухова на
Шаболовке в Москве. Тогда тоже обсуждался проект для антенн радиовещания.
В учреждение, где работал Шухов, привезли новые
плетеные из ивовых прутьев корзины для бумаг. Вечером, когда все служащие ушли
по домам, а он сам что-то задержался на работе, он увидел, как уборщица,
протирая полы, поставила тяжелый горшок с цветами на перевернутую корзину, и та
устояла под такой нагрузкой. Тогда Шухов сел на корзину - она выдержала и этот
вес, хотя была приспособлена совсем для другого. Казалось бы, такие хрупкие на
вид ивовые прутики должны сломаться, но сплетенные по формуле гиперболоида
вращения оказались удивительно прочными. Вот и башня, построенная по этому
принципу, стоит уже многие десятки лет.
Так что аналогия - вполне достойная вещь.
О пользе сомнений
Не знаю, как это определить, но Никитин в чем-то
противоречил себе и не всегда оказывался последовательным. Во всяком случае,
мне так показалось. Его старший товарищ (разница в возрасте десять лет) Юрий
Кондратюк восхищал Николая Васильевича как раз тем, что старался всегда на
каждую вещь или ситуацию смотреть "наоборот". Они познакомились,
когда Никитин окончил Томский политехнический институт, и на пару ездили по
стране, участвуя в проектировании и строительстве различных промышленных
объектов. На Алтае они возводили элеваторы, в Сибири и на Урале - заводские и
фабричные корпуса. Кондратюк (настоящее имя и фамилия - Александр Игнатьевич
Шаргей), не имевший официально выданного диплома, приходил на новое место
работы и сообщал, что является инженером, а каким - это покажет его работа. На
долю Никитина обычно доставались расчеты ветровой нагрузки и поведения
железобетона.
Пожалуй, самым фантастическим проектом, над
которым им довелось работать вместе, было сооружение гигантской ветряной
электростанции на горе Ай Петри в Крыму. Так верный себе Кондратюк предложил
оригинальную схему расположения ротора и статора.
- Я уж не помню, как там все было устроено,
только знаю, что все, что обычно стоит на месте, у него вертелось, а все
вращающиеся части - крепились намертво. Юрий Васильевич доказал, что это даст
определенные преимущества.
Проект Кондратюка был принят, а все иные отвергнуты,
ибо не смогли конкурировать с его предложением. Шефство над строительством взял
Серго Орджоникидзе, курировавший в те времена всю тяжелую промышленность. Когда
Орджоникидзе не стало, начались репрессии, коснувшиеся многих специалистов,
которые находились под его покровительством. Никитина и Кондратюка беда
миновала, но строительство ветровой станции прекратили. Вскоре началась война,
и все заглохло окончательно. К проекту ветряной электростанции не возвращались.
А Кондратюк, ушедший в первые месяцы войны в народное ополчение, погиб, где и
как точно до сих пор неизвестно.
Привычка Кондратюка посмотреть на вещи с иной
стороны нравилась Никитину, хотя он был не против поступать и по аналогии.
Несговорчивый оппортунист
Главным пристрастием его жизни, как я говорил,
был железобетон. Он пронес верность ему, если можно так выразиться, через всю
жизнь, и было странно слышать, как об этом скучном, в общем-то, предмете, он
говорил столь вдохновенно. Удивительно, что при всем своем опыте он не
навязывал свое мнение об этом материале, как обязательное, единственно верное.
Он как бы допускал и другие суждения, готов был их выслушать, но... Его книга,
которую он написал в самом конце жизни, так и называлась: "Некоторые
соображения по поводу строительства бетонных сооружений". Она как бы
приглашала к спору, к высказыванию иной точки зрения, будто бы он не был уверен
в своей правоте, допускал существование и иной точки зрения, иных мыслей. Я не
удержался и сказал ему об этом.
- Видите ли, - ответил Никитин, - я абсолютно
уверен в своей правоте и могу доказать любое свое утверждение расчетами. Но
пусть люди высказывают и свои резоны, если таковые имеются.
- Выходит, вы не особенно уверены в своих
выкладках? Так во всяком случае читается название вашей книги.
- Нет, в своем мнении я абсолютно уверен. Но надо
дать возможность и другой стороне высказать свое мнение... Меня за это внимание
к взглядам оппонентов называют порой оппортунистом...
- А если чужие доводы все-таки не убедили?
Что тогда?
- Ну если чьи-то доводы оказались менее
убедительными, тогда бьюсь до конца...
Никитин всегда и во всем был трудоголиком.
Правда, в те времена, когда мы с ним встречались, этот термин не имел такого
широкого хождения, как сейчас. Но если сделать поправку на время, теперь о нем
сказали бы именно так. Он был все время чем-то занят, его руки, его голова
постоянно работали.
О самом себе он старался говорить поменьше, и,
если что-то сообщал, то это носило как бы информационный характер, без желания
выпятить свою фигуру. Каждый день он вставал в шесть часов утра, чтобы до
работы успеть над чем-то подумать для души. Это "для души" могло
носить очень серьезный характер, хотя и не относилось к его основному делу, его
официальной должности. Как ни странно, чаще всего это был все тот же железобетон.
Свою Государственную премию он получил вот за
такую внеурочную работу: внедрение подвижной опалубки в промышленное
строительство. Кажется, скучнее не придумаешь, а Никитину не было скучно. Своим
примером он лишний раз доказывал, что всюду можно найти применение своим силам
и способностям - было бы желание.
И других людей, как я понял, он оценивал все по
тому же критерию: как они относились к труду. Мы говорили о его школьных
учителях, институтских преподавателях, товарищах по работе, и если они, с его точки
зрения, были верны своему делу, он, давая им характеристику, обязательно
добавлял: "Очень достойный человек" или "Человек самых достойных
качеств". И когда я расспрашивал о подробностях, оказывалось, что самым
главным качеством этих людей оказывалось умение трудиться.
Я думаю, это уважение к труду шло от родителей.
Люди они были малообразованные. Отец всю жизнь был писарем в судебной палате.
Малограмотный, но почерк имел красивый, вот и колесила с ним семья по Западной
Сибири, перебиваясь на его скромные заработки. Мать всю жизнь оставалась
домохозяйкой, на ее плечах держалось все благополучие домочадцев. Она, как я
понял, была глава дома. И получение сыном диплома инженера стало великим
праздником и торжеством: их сын стал ученым. До самых последних лет Никитин
сожалел, что не успел порадовать мать никакими крупными успехами в работе.
Останкинская башня могла бы стать таким подарком,
но родители не дожили до этого дня.